Коронавирус сейчас наиболее масштабно инфицировал не людей, а прессу — бумажные и электронные страницы, теле- и радиоэфир, соцсети и сферу самодеятельного мемотворчества. Процесс этот уже принял отчетливые признаки истерии, так называемой психоэпидемии. И хотя «психоэпидемия» — явление, скорее, социокультурного ряда, наибольшую досаду она вызывает у серьезных, практикующих врачей и ученых, видящих тему объективно, в деталях и без апокалиптической словесной раскраски.

Массовая пресса уже наловчилась подавать вирус COVID-19 во вкусе Говарда Лавкрафта — как некое загадочное и непостижимое зло из иных миров, как инфернальную или высшую кару. Между тем, ничего метафизического или «иномирного» в коронавирусе нет. Как биофеномен COVID-19 вполне прозаичен.

— Коронавирус — не новое понятие, специалистам оно давным-давно знакомо (впервые идентифицирован в 1965 году), а сенсационность обрело лишь попав на слух массам, — объясняет доктор биологических наук, научный руководитель НПК «Био-Веста» Анна Калмыкова. — Для медиков, для иммунологов это ординарное понятие, часть их будней. Например, в контексте педиатрии. Так, по данным Института экспериментальной и клинической медицины, в Новосибирске регулярно фиксируется появление коронавирусов: дети с тяжелым течением ОРВИ, вызванным коронавирусом, — это реалия каждой весны и осени. 1-2% тяжелых протеканий ОРВИ. Но всегда, из года в год. Просто другие штаммы, но семейство-то одно! Нынешний коронавирус — из того же семейства.

Иммунологи озабочены наивно-спекулятивным освещением темы, быстрым накоплением клише и мифов — от наукообразных до откровенно мракобесных.

— Одно из таких заблуждений — вера в то, что штамм вируса агрессивен по причине своей новизны, молодости, — рассуждает доктор медицинских наук, иммунолог Ольга Обухова. — Дескать, чем дольше конкретный штамм циркулирует, тем больше наработка коллективного иммунитета — и «износившийся» штамм уже не столь масштабно действует. Это красиво и наукообразно звучит, но далеко от истины.

Да, есть вирусы, так сказать, сошедшие со сцены. Например, в 2002-м ажиотажной темой был птичий грипп. Тоже агрессивный, с высокой летальностью в группах риска, и тоже коронавирус. Сейчас он практически не встречается. Хотя для него даже пытались сделать вакцину. А вот вирус свиного гриппа фиксируется и сейчас. И коллективного иммунитета против него не вырабатывается. Вирус гриппа вообще старше человечества. Мало того, вирусов с респираторными проявлениями более 300! К ним не формируется иммунитета, они изменчивы, универсальной вакцины против них не существует. В вирусологии вообще нет универсальных решений. И нынешняя «мода» на маски — это тоже скорее медиафеномен. Ибо маски вирус не задерживают — если уж он есть в воздухе, он легко проскользнет через ячейки любой ткани. Здоровым маски пригодятся разве что для самоуспокоения, хотя, конечно, меньше выделений попадет на кожу и слизистые, если кто-то рядом чихает или кашляет. А в реальном смысле маски нужны тем, кто уже болен, — чтобы обезопасить здоровых. Важно помнить, что это предмет с весьма кратким функционалом: срок эффективной службы маски — два часа!

Недовольны серьезные специалисты и «каникулярным» восприятием детского карантина, тем, что его походя именуют «большими весенними каникулами». По их мнению, такое отождествление психологически программирует и детей, и родителей на эйфорию —коварную эмоцию, особенно опасную в столь серьезное время. Самое, пожалуй, рискованное проявление такой эйфории — радостно галдящие толпы «освобожденных» школьников в моллах Новосибирска. Ибо променады детей в мультиплексах и ТРЦ обнуляют весь карантинный эффект закрытия школ.

— Для эффективности карантинных мер принципиально значимы ближайшие 2-3 недели, —подчеркивает Анна Калмыкова. — И карантин должен быть реальным. Например, закрытие школ должно означать, что дети теперь сидят по домам, а не в торгово-развлекательных центрах, обрадованные внеплановыми каникулами. ТРЦ как пространство бытования вируса многократно опаснее, чем любая школа. Хотя бы в силу масштабов, многолюдности и обилия вирусонесущих поверхностей. Торговое оборудование, поручни эскалаторов, мебель фудкортов — на всем этом вирус отлично сохраняется. И теплое помещение ему совсем не помеха. Этот штамм коронавируса стойкий. На металле, пластике и мебельном кожзаме он живет 12-24 часа. И даже при нагревании до 50 градусов он живет до 20 минут. Сосновый бор — вот идеальная прогулочная локация для карантинных дней, а вовсе не моллы!

По мнению Анны Калмыковой, молодость в качестве гарантии защиты от болезни — пожалуй, самая опасная иллюзия. В возрастной группе 80+ потенциальная летальность очень высока (по странам, уже попавшим в пандемию). Но зафиксированы и смерти молодых людей.

— Да, штучные, да, в виде исключения, — подчеркивает Анна Калмыкова. — Но попасть в это исключение, согласитесь, никому не хочется. Эта та уникальность, которая не желанна.

Не рекомендует биолог и верить в простоту зазубренных симптомов:

— «При коронавирусе из носа не течет, только сухой кашель и в горле першит» — это ложная матрица, обманчивая своей простотой. Картина у всех разная, с вариациями. Отличить коронавирус от «обычного» ОРВИ неспециалист вообще не сможет. И в этом-то его коварство. Ведь некоторые вообще зримо не заболевают, точнее, не замечают этого. Но остаются носителями инфекции. И именно в этой роли опасны.

Настойчивее всего ученые советуют не вживаться в образ «ждуна» — в пассивное упование на появление вакцины. Мол, подождем, пока вакцину сделают и подвезут, а пока сидим в ступоре и ничего не делаем. Да, вакцины конкретно для вируса COVID-19 пока нет, но и медиков, и академических биологов обнадеживает именно ординарность их незримого врага: COVID-19 — из того же типологического ряда, что и вирус гриппа. Они друг другу ближайшие родственники (ну, если столь социальная формулировка вообще применима к такой форме жизни). И вирус гриппа, согласитесь, никто не зовет Непостижимым Высшим Злом. Никакой готической романтики, исключительно проза. Такой прозой медицины, конечно, в свое время станет и коронавирус — когда специфичная вакцина против него будет разработана и выведена в товарный ряд фарминдустрии. А пока ученые советуют усиливать свой организм неспецифическими иммуномодуляторами — пробиотиками. К числу таких нелекарственных средств относится, например, «Биовестин».

Так в лабораторной пробирке выглядят живые бифидобактерии, которые отвечают за иммунитет.
У здорового человека в кишечнике этих бактерий должно быть подавляющее количество, до 90%.

Лекарственные иммуномодуляторы нужны уже заболевшим, да и то не всегда, тем более что многие из них эффективны только при назначении в первые двое суток болезни. А для здоровых — время пробиотиков. Антибактериальные препараты мощного воздействия для профилактики не годятся, их проектный ситуатив — бактериальные инфекции (ангина, бронхиты, пневмонии), на вирусы они не действуют вообще. А для здорового человека они вредны, ибо действуют тотально, неизбирательно, подавляя или уничтожая вообще ВСЮ микрофлору.

— И такое воздействие только усугубляет уязвимость организма! — подчеркивает Ольга Обухова. — Когда наша микрофлора уничтожается вся, тотально (или почти вся), срабатывает афоризм «природа не терпит пустоты»: в пустоту, оставшуюся от «ковровой бомбежки» антибиотиками, быстро заселяется что угодно. Пробиотики же, напротив, действуют именно тонко. Они — не внешние силы вторжения, они — актив, естественно близкий организму, родственный.

Пробиотики усиливают естественный защитный ресурс — так называемый неспецифический иммунитет. Неспецифический иммунитет — он врожденный, существует у нас изначально. С другой стороны, неспецифические реакции участвуют в формировании адаптивного иммунитета. Когда эффективны неспецифические иммунные реакции, за ними тянутся, усиливаясь, и адаптивные реакции. Наиболее практичный формат — жидкие, питьевые пробиотики. Во-первых, их можно не только пить, но и закапывать в нос, использовать для полосканий — то есть для всех зон, имеющих слизистую оболочку. Ведь слизистая оболочка носоглотки — главные «ворота» для коронавирусов. Во-вторых, жидкие пробиотики требуют минимума времени для активации в организме (в отличие от порошковых и таблетированных препаратов). Жидкие пробиотики — это сразу живые бактерии, а в растворе — ферменты и кислоты, производимые ими. И тоже очень нужные организму.

Наконец, товарным аргументом пробиотиков никогда не числится приукрашенная «скорострельность». Напротив, их достоинство, скорее, в противоположном — в накопительной системности работы.

— Да, от пробиотиков нельзя ждать действия в стиле «сегодня я это в первый раз выпил — и все изменилось, мой иммунитет теперь крут», — резюмирует Ольга Обухова. — Иммунитет — это, в принципе, накопительное понятие. Наживное. (Но это не таблетки «раз в неделю», а здоровое питание, закаливание, достаточный сон). И «прокачивать» иммунитет надо не только в форс-мажорное время, а вообще всегда!

Источник: Infopro54.ru, Игорь Смольников
https://infopro54.ru/news/covid-19-ne-epicheskij-koshmar-a-tipichnyj-protivnik/