Он даже признается, что сеть чайных салонов «Баолинь», которая и явилась воплощением любви к Китаю, – это не столько бизнес, сколько идеология:

– В бизнесе всегда есть идеология, прибыль – это граничное условие существования бизнеса. Для человека таким условием является еда. Но живем-то мы не ради этого. Так и у бизнеса обычно есть цель, не сводимая к росту прибыли. Для «Баолиня» такой целью было показать, что даже обычное чаепитие можно наполнить глубиной и смыслом. И что молчание может быть более содержательным, чем бурная дискуссия. Китайская традиция чаепития помогает почувствовать единство с миром. Люди, у которых развита эта способность, могут решительно действовать не разрушая. У них при рубке леса не летят щепки, а нож для разделки туш не тупится годами.

– Но пока таких людей немного. Скажем, трансформировавшийся в сеть магазинов чайный клуб «Баолинь», похоже, переходит в последнюю фазу – насыщение рынка…

– Мне больше нравится другая система координат. В ней график стартует с позиции «творение» – это замысел проекта, основная идея бизнеса, самая радостная часть… Следующая фаза – осуществление, адаптация к существующему миру.. Тут и успехи, и пресловутые овраги – это обычно и считают собственно бизнесом. Последний этап – растворение. Идея реализована. Что дальше?.. Анализ, выводы, подведение итогов, выбор новой идеи… Сейчас мы на последнем этапе, надо выбрать новую идею для дальнейшего развития проекта. 

– Вы по-прежнему миноритарный акционер сети магазинов чайных традиций?

– Да, я сохраняю свою долю в бизнесе, хотя это и требует дополнительных вложений, проект развивается, нужны оборотные средства. Открыли оптовое направление, поставляем чай в десяток городов Сибири и Урала, снабжаем кафе и рестораны Новосибирска.

– Вам удалось привить культуру чаепития в Сибири?

– Меняется не только российский рынок хорошего чая, но и китайский. На родине чая цены на отдельные позиции выросли в три раза. Знаете, на Востоке, в отличие от Запада, свои понты. Богатые (которые становятся еще богаче) привыкли дарить нечто эфемерное, но очень дорогое. Это конфуцианская этика: драгоценный подарок не должен бросаться в глаза. Возможно, чай – вообще один из немногих презентов, который можно сделать чиновнику или крупному китайскому бизнесмену. Не удивительно, что подорожали классические чайные подарки – Пуэры и Улуны. Но даже, несмотря на растущие цены, чайная культура, которую мне в свое время передали в Москве, а потом подправили в Китае, закрепилась в Сибири. Моя миссия уже исполнена. Я теперь и кофе опять пью с удовольствием.

Автор чайной традиции в России – китаевед Бронислав Виногродский. Бронислав решил следовать китайской канве, то есть представлять чай не как часть гастрономической традиции, а как особое направление культуры Востока. Причем если в японской чайной церемонии ритуалы производятся ради определенного конечного состояния, которое наступает после трех-четырех чашечек терпкого, даже горького чая, то в китайском чаепитии важен путь от заварки к заварке. Наблюдая за тем, как меняется напиток, рано или поздно начинаешь замечать, как меняешься ты сам. Китайская чайная церемония как нельзя лучше иллюстрирует философию перемен, на которой зиждется китайская цивилизация. В «Книге перемен» описана цикличность нашего мира, и чай помогает почувствовать эти ритмы. Правильное чаепитие повышает внимательность – совершая простые действия, делаешь потрясающие открытия в жизни.

– Теперь вы все свои усилия снова сконцентрируете на компании «Био-Веста»? Тоже, мягко говоря, не консьюмерский продукт...

– У меня складывается впечатление, что всю десятилетнюю историю предприятия мы каждый год заново выходим на рынок. В этом году, в результате очередного мозгового штурма, мы поняли, что все это время продвигали полезные кефирчики, тогда как наш продукт – уникальный, и его нельзя «упростить» до кисломолочного десерта. Мы приняли решение «отодвинуть» свой продукт от всех прочих кисломолочных продуктов на полках супермаркетов города. Чтобы «Бифилин» стал массовым продуктом, нужно поставить где-нибудь возле часовни большой ларек и начать продавать в четыре окна. Но даже если мы отважимся на такой шаг, мы не сможем обеспечить бесперебойные поставки в эту торговую точку – мощность производства «Бифилина» ограничена, а расширить его в текущем помещении невозможно, надо строить новый завод.

– Выходит, что 15 лет вы помогаете сибирским животам, а работы по-прежнему непочатый край?

– Просто мы плохо готовим свою еду. Или совсем не готовим. Вообще, при переходе от деревенского общества к городскому, искусство приготовления еды утрачивается в рамках любой цивилизации. Те, кто перешел раньше – американцы и европейцы, уже утратили это искусство. Мы же теряем эту способность прямо сейчас... Блюдо начинается с определения собственных стандартов. Для каждого конкретного блюда понятия «хороший укроп», «вкусная картошка» или «идеальная свекла» – свои. Индустриализация ставит на этом многообразии крест, заставляя всех подстраиваться под требования логистических компаний. Я уверен, что умение выбирать продукты – высочайшее искусство. И это первое, что теряется с приходом феминизма. Передовые нации, расценившие это как свободу полов, уже испытывают проблемы с пищеварением. Если в социальном отношении обратного хода уже нет, то необходимо воспитывать культуру производителей продуктов питания, чтобы они ориентировались не только на абстрактные ГОСТы.

– Так ведь для вашей компании это наоборот хорошо – будет что в животах горожан «нормализовывать».

– Да, но это случайное стечение обстоятельств. Так уж вышло, что я – один из соучредителей – не могу есть что попало. Мой желудок реагирует на котлеты из размороженного и свежего мяса по-разному. Я различаю еду, приготовленную полчаса или час назад. Для меня это просто разные продукты. Поэтому создать стандарты для вкусной и полезной кисломолочной продукции для нас было не проблемой. Заметьте – это внутренние стандарты! Мы за потребителя осуществляем отбор хорошего и полезного продукта. Рано или поздно высокая производственная компетенция сделает всех производителей похожими на нас. Мы своим существованием доказываем, что можно не только следовать запросу потребителей, но и активно формировать новые стандарты. 

– Получается, сказка с «Био-Вестой» получилась?

– Чтобы рынок куда-то шел, нужно постоянно показывать ему тренд. Вот этим мы и занимаемся – мы бежим вперед, как приманка. Уже сегодня крупнейшие фармкампании списывают наши рекламные тезисы десятилетней давности. Скажем, Danon начал писать на упаковках количество живых бифидобактерий – а мы это делали еще в 1998. Мы подняли производство бифидобактерий на новую высоту, какое-то время на этой вершине мы были единственными. А теперь нас поджимают, и мы бежим дальше с флагом «Био-Весты». Прижмут – закроем этот бизнес. И передадим энергию созидания в новое направление.

В момент стартапа капитал «Био-Весты» Владислава Ильина не превышал 3 тысяч долларов. Поначалу планировалось построить предприятие по производству лечебно-профилактических продуктов, выиграть тендер и поставлять детским учреждениям Новосибирска целебное питание. В 1992 году такая идея была встречена на ура городским управлением здравоохранения. Но Ильин задержался на старте: слишком много времени ушло на завоз, установку первой очереди оборудования и отладку. Когда предприятие выдало первый продукт, оказалось, что на госзаказ у городских структур уже нет денег. Власти посоветовали: ставьте продукцию в магазин и продавайте. Пришлось спуститься с небес на землю и вплотную заняться реализацией товара. «Мы все делали "на коленке". Я сам заключал договоры поставки с больницами. Мы всегда работали в непосредственном контакте с потребителями, ведь до нас в жидком виде культуры бифидобактерий не применяли», – признается Владислав Ильин.

– Вы заглядываете в будущее. Какое оно?

 Знаете, во времена древнего Китая народу просто не давали есть. Теперь мейнстрим в развитых странах изменился – дают часто менять обувь и одежду, кушать досыта и развлекаться. Рано или поздно человечество наестся. И тогда (я надеюсь, это случится на нашей памяти) народ перестанет загибать пальцы по поводу того, какая у него машина, сколько у него одежды, сколько он съел или выпил и сколько девушек на него обратили внимание. Человеку давно уже пора быстрее взрослеть. Перечисленные атрибуты успеха уместны в детском или подростковом возрасте, а к 17 годам уже пора ощутить себя личностью и понять, чего хочешь именно ты, а не родители или социум. Мерилом собственных достижений в этом возрасте должно стать наличие ведущей тебя по жизни идеи, и стыдно, если она не появилась. К 25- 30 годам надо получить первый опыт реализации, только после такого опыта человек взрослеет и его участие в жизни общества становится содержательным, ему есть что принести людям. В ближайшем будущем такого уровня развития к 30 годам должны достигать 5-10% популяции. Только при этом условии удастся вытеснить детские и подростковые игры из бизнеса и политики, уж больно дорого они стали обходиться человечеству.

Автор: Веселов Антон
Источник: "Status", №5 2009